Испытание смертью или Железный филателист - Страница 49

Когда Отто ввели в кандалах и наручниках, сидевший за столом Бродерик дружелюбно посмотрел на его разбитое лицо и, с отвращением глядя на Глоя, приказал:

— Немедленно снимите все это! Что это вы тут устроили за Средневековье? Куда он может убежать на территории тюрьмы?

Охранники бросились отпирать кандалы и наручники. Отто предложили сесть на стул перед Бродериком, Глой встал у него за спиной, охранники — у двери.

Войдя в кабинет, Отто остолбенел — прямо над столом висел огромный парадный портрет Гитлера. Полковник был фанатом Гитлера и Кальтенбруннера, а ЮАР — одной из немногих стран мира, в которых подобные портреты не вызывали омерзения к хозяину кабинета.

По всему миру эти портреты висели только в антифашистских музеях. В остальных местах их жгли, рвали, топтали и карикатуризировали, а здесь его обнимала тяжелая золоченая рама.

В памяти вспыхнули слова Тианы: «Когда капкан щелкнул на лапе, Гидон пошел к какому-то человеку, курирующему испытания от разведки, и увидел в его кабинете портрет Гитлера! Гидон устроил в кабинете дикий скандал, потребовал снять портрет и принести публичные извинения еврейскому народу. Его оттуда вытурили, чуть морду не набили. А он написал в ответ ноту протеста в Министерство иностранных дел».

Все сходилось: Гидон Крамер приходил именно в этот кабинет и был убит именно генералом Бродериком. Но торговец химчистками Отто никогда не видел Гидона и не мог узнать от него никакой информации, представляющей опасность для ЮАР.

— Стакан воды, — тихо сказал Бродерик, и Глой наперегонки с охранниками побежал к графину, стоявшему в компании стаканов на подоконнике.

Когда стакан воды из графина на подоконнике был поставлен перед генералом, Глой показал охране глазами, что ее место за дверью.

— Я требую адвоката и немецкого консула, — сказал Отто, хотя из уст человека с настолько разбитым лицом слово «требую» звучало неубедительно.

— Вы не имеете права на адвоката, — вежливо ответил Бродерик, он играл «доброго следователя». — Статья девятая закона о терроризме. Больше ничего. Понятно?

— Какой терроризм? Вы напрасно тратите время, я занимаюсь исключительно химчистками! Скажите честно, что вам от меня нужно? — вздохнул Отто.

Все время, проведенное в тюрьме, он не видел чистого стакана с чистой водой, с удовольствием попил бы сейчас из такого стакана и теперь воспринимал его как элемент пыток.

— Не пудри нам мозги своими химчистками, мы давно за тобой следим! — заорал Глой, стараясь показаться особенно грозным при начальнике. — В номере гостиницы проведен обыск, все твои бумаги и вещи у нас!

Бродерик красноречиво показал Глою глазами на стакан воды.

— Это Гитлер? — на всякий случай спросил Отто.

— Гитлер, — равнодушно кивнул Бродерик.

— Странно, что вы допрашиваете немца под портретом Гитлера… Господин генерал, объясните, на каком основании меня подвергают пыткам? — спросил Отто. — Когда я нарушил законы вашей страны?

— Пыткам? Полковник, арестованного подвергают пыткам? — Бродерик поднял бровь.

— Ни в коем случае! — отрапортовал Глой. — Лицо у арестованного разбито после того, как он спровоцировал драку с охраной.

— Итак, Отто Шмидт, как вы познакомились с недавно погибшим пилотом Уго Ластманом? — начал допрос Бродерик, и Отто понял, что за стеной перед большими магнитофонами с большими крутящимися катушками сидят люди и фиксируют на пленке каждый его вздох.

— Господин генерал, если у вас все мои бумаги и вещи, вы могли видеть объявление, которое я дал в газету, — объяснил Отто. — Нашей фирме был нужен пилот, я попросил кандидатов заполнить анкеты. Пришло около ста анкет.

Бродерик задал Глою взглядом вопрос: «Правда?» Глой кивнул, и Бродерик с раздражением подвинул стакан на столе.

— Почему вы выбрали именно этого пилота?

— Потому, что он немец. Его родители, как и мои, западные немцы, а мы, западные немцы, умеем работать и держать слово. А почему еще я мог его выбрать? — удивился Отто. — Среди ста анкет больше не было ни одной от западного немца.

Бродерик снова задал Глою взглядом вопрос: «Правда?» — Глой кивнул, и Бродерик снова с раздражением подвинул стакан вправо.

— Там были восточные немцы… но мы, западные немцы, считаем, что они кляузники и лентяи, — заметил Отто.

— И вы даже не читали его анкету полностью?

— Может, и читал. Но когда перед вами сто анкет, они все сливаются в одну, — пожал плечами Отто. — И еще… Вы будете смеяться, но фамилию Ластман носил учитель великого Рембрандта.

Бродерик кинул недоверчивый взгляд на Отто и вопросительный на Глоя. Глой пожал плечами.

— Рембрандт — это который писал картины? — уточнил Бродерик.

— Да. Я обучался в Италии искусствоведению.

— Зачем? — прищурился Бродерик.

— У моего отца, убитого русскими, до войны была маленькая галерея… Господин генерал, почему я арестован по такой нелепой статье, как терроризм? Вы обнаружили в моих вещах пистолет? Или, может быть, бомбу?

— Мы обнаружили там радиоприемник, — многозначительно напомнил Глой.

— А вы рассчитывали обнаружить там граммофон с пластинками? — усмехнулся Отто, видя, насколько Глой перепуган визитом начальства.

Бродерик еще раз подвинул стакан в сторону края стола, выразительно глядя на Глоя.

— Как вы познакомились с Тианой Крамер?

— Случайно. Мы играли в карты в клубе в Блантайре. Ворвались повстанцы, начали палить, и я затащил ее за барную стойку.

— И что было дальше?