— Рад тебя слышать.
— Я звонила вчера поздно вечером…
И это на самом деле означало «я чувствую, что ты ночевал у женщины».
— Джон возил меня погостить на крокодилью ферму к своему старому другу, вернулись почти под утро. Масса впечатлений.
Повисла пауза.
— Я волновалась… — сказала Тиана, и это означало «ты должен меня предупреждать».
— Крокодилы сидели в загоне. Джон с другом разрешили мне только подразнить их. — И это означало «ты только один из моих гидов по вашей экзотической стране».
Снова повисла пауза.
— Мне приснился ужасный сон, хочу поехать после него к колдуну. Ты готов поехать со мной? — И это означало «не бросай меня, мне больше не на кого опереться».
— К колдуну? В Блантайр? — поморщился Отто.
Возвращение в Малави совершенно не входило в его планы, все дела были здесь, в Йоханнесбурге.
— К местному колдуну. Проджети дала адрес нового колдуна. Ты ведь хотел посмотреть, как это выглядит.
— Пожалуй. Когда надо ехать? — Отто посмотрел на стенные часы.
На них было восемь утра, очень хотелось спать.
— Завтра. Но можно и сегодня. Если выехать через час, успеем к нему как раз к вечеру.
Отто стоял нагишом, лицом к картине с кровавыми гладиолусами над кроватью, и думал, сколько бы он отдал за то, чтобы поспать еще хотя бы час.
— Хорошо, скоро буду у тебя, — обреченно ответил он.
— Ты даже не представляешь, как мне это важно…
Они тщательно играли в ту самую, хорошо известную каждому взрослому игру, в которой один хочет от отношений значительно больше, чем ему пообещали, и всеми способами ищет щелочки в жестко поставленной границе.
Ему нравилась Тиана, и он с удовольствием закрутил бы с ней веселый и страстный роман, но она была не готова к этому жанру. И, влюбившись, точнее, эмоционально повиснув на Отто, предлагала ему роль отца, врача, брата, мужа. То есть кого угодно, кто решал бы ее проблемы.
Тиана давно бы закатывала ему бурные сцены ревности, но Отто умел держать ее на правильной дистанции, сохраняя безупречно вежливую интонацию отношений.
Он положил трубку, зашел в ванную и встал под прохладный душ, чтобы окончательно проснуться и собраться с мыслями. А когда вышел оттуда в махровом халате, набрал телефонный номер Уго.
— Привет, ну и нажрались же мы с тобой в прошлый раз! — виновато начал он.
— Это ты нажрался, а я все помню, — буркнул Уго. — Так мы встречаемся сегодня?
— У меня проблемы. Подружка тащит к колдуну, — пожаловался он. — Перенесем на завтра.
— Ты за кого меня держишь? — перешел в наступление Уго. — Ты назвал меня вруном! А когда я готов показать тебе фотографии, сматываешься то к крокодилам, то к колдунам!
— Дружище, мы же с тобой немцы и понимаем, что такое выполнять обещания, — мягко начал Отто. — Старый Джон за неделю договорился с другом о нашей поездке, я никак не мог отказаться. А Тиана решила, что я ездил не с Джоном, а с другой женщиной, и устроила сцену!
Уго молчал в ответ.
— Я бы позвал тебя ехать с нами, но опасаюсь знакомить тебя с Тианой, — провокационно заметил Отто.
— Почему? — не смог не спросить Уго обиженным голосом.
— А сам не понимаешь почему? Потому, что я лавочник, а ты — военный пилот! Один раз расскажешь, как воевал во Вьетнаме и вывозил заложников в Уганде, и отобьешь ее у меня!
Снова повисла пауза.
— Конечно, отобью. Ладно, черт с тобой, давай завтра, — ответил Уго несколько потеплевшим голосом. — Я приготовил фотографии…
— Надеюсь, ты о фотографиях той голенькой блондиночки? — перебил Отто. — Было бы интересно показать их не мне, а ее мужу! Прости, мне надо выбегать. До завтра!
И бросил трубку.
Они ехали уже несколько часов, периодически прикладываясь к термосу с кофе и сандвичам, заботливо приготовленными Проджети. Тиана была в таком элегантном платье, словно собиралась не к колдуну, а на свидание. Только синяки вокруг глаз выдавали бессонную ночь, полную мук ревности и звонков на рецепцию отеля с просьбой соединить с его номером.
Отто в белом костюме и белой шляпе сидел за рулем Тианиной машины, а она кокетливо делала вид, что может объяснить дорогу с помощью карты.
— Кстати, маленькую внучку потрошителя людей и крокодилов звали Симона, — вспомнил Отто.
— Он француз?
— Нет. Сказал, что его дочка училась в Европе, как и ты, и назвала девочку в честь «Симоны Будуар»!
— Симоны де Бовуар? — улыбнулась Тиана.
— Девчонка верна ее заветам, уже сейчас сущий чертенок, а со временем будет главной феминисткой ЮАР, разделывающей крокодилов на фамильной ферме!
— Я бы никогда не смогла разделать крокодила, — вздохнула Тиана.
— А твой муж? — осторожно спросил Отто.
— Он тем более… Гидон такой… долговязый, тревожный, сутулый. С походкой старого добермана. Он ведь потом стал писать заявления главе Атомной комиссии господину де Виллерсу с просьбой об отставке и расторжении контракта. Но ответов не было.
— Я так и не понял, почему он не сбежал из ЮАР?
— Формально они не могли запретить ему выехать из страны. Но намекали, что это небезопасно. Когда капкан щелкнул на лапе, Гидон пошел к какому-то человеку, курирующему испытания от разведки, и, ты не поверишь, увидел в его кабинете портрет Гитлера! — Тиана рассказывала, нервно покусывая губу, и Отто подумал, что истерика в дороге совсем не украсит путешествие. — Гидон устроил в кабинете дикий скандал, требовал снять портрет и принести публичные извинения еврейскому народу. Его оттуда вытурили, чуть морду не набили. А он написал в ответ ноту протеста в Министерство иностранных дел.